Система научно-технических тюрем, известных как “шарашки”, где в интересах военного производства в СССР работали ученые и инженеры-конструкторы, осужденные за “вредительство”, была создана 95 лет назад в структуре органов государственной безопасности.
Она продемонстрировала впечатляющие результаты в различных областях производства, а большинство талантливых ученых и конструкторов, находившихся в заключении, досрочно вышли на свободу и получили возможность продолжить свою работу в интересах обороны страны.
Об этом РИА Новости рассказал историк спецслужб, эксперт Национального центра исторической памяти при президенте РФ Олег Матвеев.
Пятнадцатого мая 1930 года был издан совместный “Циркуляр Высшего Совета Народного Хозяйства и Объединенного государственного политического управления” об “использовании на производствах специалистов, осужденных за вредительство”, подписанный руководителем ВСНХ Валерианом Куйбышевым и председателем ОГПУ Генрихом Ягодой. “Так в Советском Союзе впервые родилась система научно-технических тюрем, получивших в народе название “шарашек”, для использования ученых и инженеров-конструкторов из числа так называемых “вредителей” в интересах военного производства”, – сказал Матвеев.
“Особые конструкторские бюро”
“Как известно, курс на индустриализацию Советского Союза был принят на XIV съезде ВКП (б) в декабре 1925 года с конечной целью – превратить государство из преимущественно аграрного в ведущее индустриальное. Тогда же в конце 1920-х годов руководство страны запустило процесс форсированного наращивания промышленного потенциала, дабы сократить отставание советской экономики от экономик развитых капиталистических государств”, – напомнил эксперт.
В начале октября 1928 года стартовал первый пятилетний план развития народного хозяйства. Советскому Союзу предстояло создать целые новые отрасли промышленности, поднять производительность труда, освоить выпуск новой техники, в первую очередь для нужд армии, авиации и флота.
“Однако процесс индустриализации СССР сопровождался значительными трудностями, и государственные органы столкнулись с необходимостью выявления причин систематических неудач. В результате, в рамках политико-идеологического контекста того времени, ответственность за эти неудачи была возложена на отдельных представителей инженерного корпуса страны, главным образом из числа старой технической интеллигенции. Инженеры были обвинены в сознательном вредительстве, что стало частью более широкой кампании по устранению предполагаемых противников социалистического строительства”, – отметил Матвеев.
Об этом говорилось и в вышедшем 5 февраля 1930 года постановлении Политбюро ЦК ВКП(б) о недостатках в работе военной промышленности, в котором “вредители” были прямо указаны как виновники неудач в хозяйственной деятельности.
“Непосредственным откликом органов госбезопасности, державших “нос по ветру” партийных установок, стала реализация ОГПУ в конце 1930 года так называемого “Дела Промпартии” (“Дело контрреволюционной организации Союза инженерных организаций (Промышленной партии)” о “вредительстве” в 1925-1930 годах в промышленности и на транспорте”, – сказал Матвеев.
В итоге в 1930 году была запущена масштабная кампания по борьбе с “вредительством”, которую возглавило Экономическое управление (ЭКУ) ОГПУ. Это привело к тому, что в местах лишения свободы оказалось множество специалистов высокого уровня. Их знания решили использовать, так сказать, на благо страны, добавил собеседник агентства. “Использование вредителей следует организовать таким образом, чтобы работа их проходила в помещениях органов ОГПУ”, – говорилось в Циркуляре ВСНХ и ОГПУ.
Одновременно для этой цели в рамках Экономического управления ОГПУ было организовано Техническое отделение, руководившее работами специальных Особых конструкторских бюро (ОКБ), использовавших труд заключённых специалистов. Начальниками ЭКУ ОГПУ в то время были: с 1926 по 1931 год – комиссар государственной безопасности 1-го ранга Георгий Прокофьев, а с 1931 по 1936 год – комиссар государственной безопасности 2-го ранга Лев Миронов (Каган).
Начальником Технического отделения ЭКУ ОГПУ СССР был назначен Анатолий Горянов-Горный (Пенкнович), в прошлом выпускник Кубанского политехнического института, имевший опыт дипломатической работы и управленческой деятельности в руководстве ряда акционерных обществ. Находясь во главе отделения, он параллельно сумел закончить еще и Московский авиационный институт.
Прорывные результаты
“Объем проводимых ОКБ работ начал неуклонно возрастать, заключенными специалистами были осуществлены масштабные прорывы в области авиастроения, танкостроения, моторостроения, судостроения, производства артиллерийских систем, снарядов и взрывчатых веществ. Это в какой-то степени превращало ОГПУ в параллельную ВСНХ экономическую структуру и вызывало ревность у руководителей главного органа управления народным хозяйством, дела у которых не всегда шли гладко”, – отметил Матвеев.
Поэтому руководители ВСНХ стали поднимать в Политбюро ЦК ВКП(б) вопрос о необходимости освобождения из “шарашек” ОГПУ заключенных специалистов и возвращения их в народное хозяйство вместе с их конструкторскими бюро.
“Особую настойчивость в этом проявлял новый председатель ВСНХ Григорий Орджоникидзе. Свои предложения о передаче промышленности проектных и конструкторских бюро при ОГПУ СССР он изложил 28 августа 1931 года в служебной записке на имя секретаря ЦК ВКП(б) Лазаря Кагановича”, – сказал Матвеев.
“До сих пор в ряде мест у местных органов ГПУ имеются свои проектные и конструкторские бюро (в Баку, Ростове, Ленинграде, Новосибирске, Москве, Урале, Харькове и т. д.), в которых работают арестованные инженеры. Я думаю, что в настоящее время такое использование инженеров нецелесообразно. Мы освободили значительное количество специалистов, надо освободить и остальных, конечно, за исключением особо злостных, и ликвидировать все существующие проектные и конструкторские бюро при ОГПУ, передав их промышленности”, – писал Орджоникидзе в ЦК партии.
По словам Матвеева, в Политбюро не стали спешить с решением и дали возможность чекистам высказать свои аргументы в отношении предложения председателя ВСНХ. В результате на столе у членов Политбюро 7 сентября 1931 года появилась справка ОГПУ СССР “О работах заключенных специалистов, работающих в техническом отделении ЭКУ ОГПУ”.
“Особые конструкторские и технические бюро (ОКБ, ОТБ) сконцентрированы в Москве, Ленинграде и Западной Сибири. Работы, исполняемые заключенными специалистами, делятся на проектные, производственные и литературные”, – говорилось в документе.
Далее в справке следовало перечисление проводимых опытно-конструкторских работ по различным направлениям деятельности бюро.
Так, в области авиации “под руководством заключенных специалистов проделаны следующие работы”: “I. Построен и сдан на вооружение армии истребитель М-5 (ВТ-XI). Истребитель стоит на уровне лучших заграничных образцов (принят на вооружение как И-15, серийно производился с 1931 по 1934 год, основной тип боевого самолета в истребительной авиации тех лет – ред.). II. Построен и сдан на вооружение бронированный штурмовик для поражения земных целей. Штурмовик вооружен 12 пулеметами и имеется возможность заменить 8 пулеметов 400 кг бомб. III. Построен и испытывается тяжелый бомбовоз (ТБ-5). Бомбовоз поднимает до 4 тыс. кг бомб”.
Инженерный состав, работающий над этими проектами, заслуживает особого внимания, отметил Матвеев.
“Работают 26 инженеров, из них: руководителей организаций (контрреволюционных – ред.) – 9 чел., шпионов – 8 чел., активных членов организации (контрреволюционных – ред.) – 9 чел. Работа в бюро в связи с большими задачами по самолетостроению носит, помимо проектных работ, также все работы, присущие заводу, и учитывается готовностью самолетов”, – указывалось в справке.
По словам Матвеева, далее следовала весомая аргументация о том, почему данное КБ и его инженеры не могут быть переданы в гражданское народное хозяйство: “Группа не может быть передана вследствие: 1) передача группы, разношерстной по специальностям, повлечет за собой раскассирование специалистов и неминуемо отразится на опытном самолетостроении; 2) начатые работы, естественно, будут заторможены, что повлечет срыв программы опытного строительства; 3) сложность момента опытного строительства в связи с физиономией группы требует специального режима, какой может быть только в ОКБ”.
В области танкостроения, согласно справке, также были получены значительные результаты: “Закончен проект плавающего быстроходного танка, приводимого в движение легким быстроходным типом авиационным дизель мотором (работающим на тяжелом топливе), имеющего большое вооружение, скорость на гусенице 65 км и на колесах 74 км, выйдет из монтажа в конце апреля 1932 г. Производится бронирование трактора “Катерпиллер” и установка на него вместо бензинового двигателя дизеля на нефти. Данные работы будут закончены в январе 1932 г. Переделка легковой машины “Форд” и грузовой полуторатонной машины под легкие брони машины разведочного типа. Все работы вышли из стадии проектирования и запущены в производство. Окончание работ предположено в апреле месяце 1932 г.”
При этом сообщалось, что “Работают 31 чел., из них: руководителей организаций (контрреволюционных – ред.) – 6 чел., шпионов – 3 чел., диверсантов – 3 чел., террористов – 3 чел., членов Промпартии – 1 чел., активных членов организации (контрреволюционных – ред.) – 15 чел.”. “Группа не может быть передана, хотя бы потому, что передача начатых работ заняла бы такое количество времени, которое потребовалось бы для окончания указанных работ, а самый факт передачи отрицательно отразился бы на работах”, – указывалось в документе.
Ниже в справке чекистов перечислялись достижения в сфере конструирования подводных лодок, артиллерии, артиллерийских приборов, моторов и дизелей, химии, химической защиты, химико-энергетического машиностроения, котлов высокого давления, блюмингов, электромоторов, электроэнергетики, оборудования для производства текстиля, средств угледобычи. Общий вывод по каждому направлению – передача в ВСНХ в настоящее время нецелесообразна.
В результате по итогам рассмотрения этого непростого вопроса 20 сентября 1931 года Политбюро приняло компромиссное решение: “принять согласованное предложение т. Акулова (Иван Акулов, первый заместитель председателя ОГПУ – ред.) и Орджоникидзе об освобождении некоторой части инженеров для работы в ВСНХ по списку, согласованному между т. Акуловым и Орджоникидзе”.
Досрочное освобождение ученых
В начале 1934 года, в процессе реформы чекистского ведомства и создания объединённого наркомата внутренних дел, деятельность “шарашек” начали сворачивать. Вскоре было принято постановление Политбюро ЦК ВКП(б) о ликвидации Технического отделения ЭКУ ОГПУ и входящих в него особых конструкторских бюро. К использованию труда осуждённых специалистов вновь вернулись через четыре года, когда в результате волны массовых репрессий 1937-1938 годов в местах лишения свободы в большом количестве появился новый контингент технической интеллигенции, отметил Матвеев.
В сентябре 1938 года по приказу наркома внутренних дел СССР Николая Ежова при очередной реорганизации структуры наркомата был создан Отдел особых конструкторских бюро НКВД СССР, ставший через месяц 4-м спецотделом НКВД СССР, а еще через год – Особым техническим бюро (ОТБ) при наркоме внутренних дел СССР “для использования заключённых, имеющих специальные технические знания”.
“Большинство учёных и инженеров-конструкторов из категории “вредителей” были освобождены досрочно. В дальнейшем они сыграли значительную роль в развитии отечественной науки и техники, повышении обороноспособности страны и даже были награждены высокими государственными наградами”, – подчеркнул Матвеев.
“Так, например, главный фигурант дела “Промпартии” инженер-теплотехник Николай Рамзин, осужденный к расстрелу, замененному на 10 лет лишения свободы, после освобождения (без реабилитации!) в 1943 году стал лауреатом Сталинской премии первой степени, а чуть позже удостоился орденов Трудового Красного Знамени и Ленина”, – сказал историк.
Авиаконструктор Николай Поликарпов, освобожденный по амнистии в июле 1931 года по результатам успешной работы в “шарашке” над созданием истребителя И-15, в дальнейшем, также будучи не реабилитированным, за разработку конструкций новых самолётов удостоился ордена Красной Звезды, двух орденов Ленина, звания Герой Социалистического Труда и двух Сталинских премий I степени.
“И таких примеров можно привести немало. В жизни сотрудников “шарашек” нередко происходили неожиданные повороты судьбы”, – добавил Матвеев.
