Зачем китайцам изучать лингвистику в российских вузах? Почему индусы едут в Калининград обучаться на медиков? И зачем России нужны иностранные студенты? Об этом и многом другом в интервью РИА “Новости” рассказал исполняющий обязанности ректора Балтийского федерального университета (БФУ) им. И. Канта Максим Демин.
— Какие у вас ожидания от приемной кампании в контексте поступления иностранных студентов? Из каких стран приезжает максимальное количество абитуриентов?
— С одной стороны, потенциал очень велик, и университет здорово развернулся в этом направлении за последние годы. Показателен пример Индии: если в 2021 году к нам поступили 54 индийских студента, то в 2024-м уже 200, а сейчас число желающих превышает 300-400 человек.
С другой стороны, на чаше весов лежат наши собственные возможности с точки зрения инфраструктурного обеспечения. Мы строим новый кампус в рамках нацпроекта “Молодежь и дети” не потому, что у нас там борщевик рос, а потому что размещение студентов в последние годы стало головной болью университета.
Мы просто не можем себе позволить принять всех желающих иностранцев, пусть даже с высокими баллами. Резкую динамику я ожидаю в приемную кампанию 2026 года, поскольку общежития запускаются в октябре-декабре 2025 года. Сейчас же объем иностранного контингента мы прогнозируем на уровне текущего года.
Больше всего студентов к нам едут из Индии, Казахстана, Белоруссии и Китая.
— Почему они выбирают Россию и БФУ?
— Индусы сто процентов едут за медициной: здесь они получают необходимый баланс качества медицинского образования, стоимости обучения и комфортных условий жизни. В БФУ есть довольно редкая для российских вузов полностью англоязычная программа. Для индийцев — это манна небесная, потому что для них английский язык практически родной.
Еще одно конкурентное преимущество — образовательная инфраструктура. У нас мощный исследовательский центр, один из лучших в России медицинский симуляционный центр, оборудованный роботами-симуляторами, электронными фантомами и пр., есть анатомический театр. Для медиков всегда важна практика, и здесь они ее получают.
Китайцы выбирают два основных направления: лингвистика и педагогика. Лингвистика им интересна с точки зрения преподавания русского языка как иностранного. Моя гипотеза заключается в том, что в долгосрочной стратегии развития КНР ставит в приоритет взаимодействие с Россией, а это приводит к необходимости взращивания специалистов, владеющих китайским и русским языками.
Что касается востребованности педагогического направления подготовки, то здесь тоже все понятно: в динамично развивающейся Китайской Народной Республике, как и у нас, дефицит педагогов. С российским дипломом они всегда смогут найти работу.
Среди студентов из СНГ мы видим спрос на разные специальности и направления подготовки.
— Владимир Путин поставил задачу: к 2030 году в России должны обучаться не менее 500 тысяч иностранных студентов. Полмиллиона человек — это очень большая цифра. Объясните, пожалуйста, для чего они в принципе нужны России? В чем заключается наш страновой интерес в их приезде?
— Я бы выделил четыре аспекта. Первый — прозаичный: экспорт российского образования подразумевает под собой платные услуги. Все иностранные студенты, за исключением очень малой группы квотников, учатся на платных программах. Например, наша медицинская программа стоит 315 тысяч рублей за один год обучения. То есть речь идет о внебюджетных доходах отдельно взятого университета и всей системы высшего образования.
Второй аспект долгосрочный, особенно это касается студентов из стран СНГ и отчасти китайцев: ребята остаются в экономике Российской Федерации. Уровень жизни, работы и социального обеспечения в России выше, чем в некоторых странах СНГ, поэтому, получив достойное российское образование, выпускникам вполне выгодно с материальной точки зрения оставаться работать в России. А Калининградская область еще и комфортна климатическими условиями, инфраструктурой.
Есть и более стратегическая цель — технологический экспорт. Государство и госкорпорации в больших объемах поставляют и развивают на территории дружественных нам стран высокие технологии, а это огромный доход, раз так — в этих странах должны быть люди, которые будут эксплуатировать эти технологии, а значит, и учиться они тоже должны у нас, в российской системе образования, практиковаться на отечественном оборудовании, которое и будет впоследствии экспортироваться.
Четвертый аспект — социально-культурный, скажем даже, просветительский. Ребята, приезжающие к нам, открывают для себя Россию. Они получают реальное представление о стране и убирают тот диссонанс, который они могли видеть в зарубежных средствах массовой информации из разряда “медведи по улицам”. У них складывается корректное представление о русской культуре и русском менталитете, что они впоследствии рассказывают соотечественникам, возвращаясь к себе на родину.
Поэтому у нас действуют адаптационные программы для иностранных студентов, в рамках которых ребята ходят в музеи, посещают экскурсии по региону, участвуют в социальных и волонтерских проектах.
— Вы сейчас говорите только о студентах из дружественных стран. А есть ли в БФУ студенты из Европы?
— Да, у нас много студентов из Латвии, Литвы, Польши, Германии. Это наши соотечественники из русскоязычных семей. Например, у нас есть брат с сестрой из Германии, которые учатся на медицинской программе. Они приехали с базовыми знаниями русского языка, но с большой любовью к России, а сейчас уже прекрасно владеют русским и планируют связать свою жизнь с Россией.
— Минобрнауки недавно заявило о создании цифрового профиля иностранного студента, где будет содержаться подробная информация о каждом человеке. Как вы к этому относитесь?
— На самом деле, цифровой учет иностранных студентов на сегодняшний день уже достаточно развит, в нем понятная логика. Мы не гоняемся за шпионами, если вы об этом… а пытаемся решить главную задачу, чтобы вся система высшего образования так или иначе коррелировала с экономической и технологической повесткой страны.
Скорее всего, речь идет об углубленной цифровизации, связанной с дальнейшей жизненной траекторией выпускника. В России обучается огромное количество иностранных студентов. За каждым не уследишь, каждого потом не обзвонишь с вопросом: “Где ты работаешь?”.
При этом сохранность персональных данных в любой организации, в частности, в университете, это вопрос информационной безопасности. Поэтому, поверьте, лишнюю информацию точно никто не спросит, чтобы не брать на себя дополнительную ответственность.
Вместе с тем хотелось бы хотя бы на дистанции 3-5 лет видеть эффект: остались ли эти ребята у нас или же вернулись к себе на родину, насколько эффективно они сдали квалификационный экзамен в своей стране и быстро ли трудоустроились. То есть это инструмент реальной оценки качества высшего образования, что предлагает нашим будущим студентам отдельный вуз и вся система в целом.
